Иранец Ак Атабай Гурбан, который провел много лет в туркменских колониях и тюрьмах, продолжает свой рассказ о пережитом, а turkmen.news вновь переводит его историю. И не только его: ранее примеру Гурбана уже последовали несколько соотечественников, тоже отбывших сроки в Туркменистане. На этот раз о своем опыте рассказал бывший заключенный, работавший в столовой колонии особого режима AH-K/3 в местечке Овадан-Депе, напротив печально известной тюрьмы. Он вспомнил, в частности, о нелегкой жизни солдат, охранявших это учреждение.
Охранник равен заключенному
За время отсидки я был свидетелем шести или семи случаев самоубийств солдат на вышках, — вспоминает иранец Аймухаммед Пурмен. — Утром после этого все начальство собиралось….
По его словам, жизнь военнослужащих была немногим легче, чем у людей, отбывающих лишение свободы. Срочники выпрашивали у работников столовой хлеб и рассказывали, что их тоже, как и заключенных, кормят лишь вареной пшеницей.
Кроме того, среди охранников была распространена дедовщина. Старослужащие истязали молодых, из-за этого происходили конфликты вплоть до убийств. Ни свиданий с родными, ни отпусков солдаты за два года службы не получали.
Некоторых военнослужащих такое положение дел доводило до отчаяния и подталкивало к решению об уходе из жизни. Другие действовали не менее отчаянно, но более прагматично. В 2016 году произошло два случая самострела: военнослужащие сами нанесли себе ранения, чтобы за время лечения отдохнуть.
Ресторан строгого режима
Пурмен родился в 1977 году. Срок он отбывал в 2012-2017 годах. Работа в столовой позволила иранцу увидеть все стороны жизни туркменских силовиков: и срочников, выпрашивающих хлеб, и привилегированных должностных лиц, для которых Овадан-Депе стала местом застолий. Бывший заключенный вспоминает, как ему приходилось обслуживать по высшему разряду сотрудников МНБ, следователей и прокуроров, приезжавших в тюрьму с проверками. Те кутили, а Пурмен подносил им то кофе, то водку, то жаркое.
По словам бывшего заключенного, особой любовью к кутежам отличался прокурор Махтум Базаров. Он обычно напивался до беспамятства, а потом ему устраивали баню. Позднее его все-таки уволили за пьянство.
Иностранец отрывочно помнит имена сотрудников самой тюрьмы, а фамилий в основном не знает. Майор Каюм, директор промзоны; некий Рафик Махмудович; замполит майор Ягшимурад-ага, который, по словам бывшего заключенного, постоянно приносил водку и продавал все, что у него было в руках. Также в тюрьме работал Мейлис Сапаров, которого позднее поймали на поставке наркотиков. А начальник по продовольствию Мекан был пойман на кражах сахара в столовой. У него в промзоне имелся цех по производству самогона, где работали 300-400 заключенных.
Еще был шофер по имени Реджеп-ага, привозил хлеб, овощи, а также и наркотики, — добавляет Пурмен. — Все знали, что эта машина привозит все: трамадол, наркотики, алкоголь. Я разгружал ее сам, мне было приказано никого не привлекать к разгрузке. Позднее мне говорили, какой груз кому предназначен, и вечером я относил все, кому положено.
Корм для падальщиков
Впрочем, и страдания срочников, и злоупотребления начальства меркнут перед описаниями жизни заключенных. Здесь Пурмен солидарен с другими очевидцами: Овадан-Депе — ничто иное, как конвейер пыток и смерти.
За год в санчасти тюрьмы умирало до 50 человек. Из 1000-1200 заключенных 600-700 были больны туберкулезом. Случались и смерти от голода. Чаще всего заключенные умирали весной — по шесть-семь человек за неделю, иногда по три-четыре человека за одну ночь. Тела умерших заключенных, по словам Пурмена, обычно выдавали родственникам. Если же родственников не было, то их вывозили в пески и оставляли на съедение животным. Практически никого сотрудники колонии не трудились закапывать в землю.
Как утверждает Пурмен, сотрудники составляли акт о смерти, но причину никто не выяснял. Тела заворачивали в одеяла, грузили в автобус и увозили. Иногда в тюрьму приезжала комиссия, однако ее интересовало только застолье, а не уровень смертности заключенных. Пожаловаться проверяющим на какие-либо притеснения, например, на избиения приезжающим в тюрьму ОМОНом, было нельзя. Это приводило только к еще одному избиению.
Нас ОМОНовцы обычно не били, — уточняет Пурмен. — Они в основном издевались над заключенными крытой тюрьмы и над теми, кто попал в БУР (барак усиленного режима) за вскрытие вен и нанесение себе других ран. ОМОНовцы кричали мне: Эй, Иран, принеси-ка соли!. Эту соль они сыпали на раны осужденных. Втроем валили человека на землю, топтали рану ногами, ворошили, а потом сыпали солью. При этом приговаривали: Зачем ты живот или руку порезал? В следующий раз режь себе горло! От соли осужденный орет, а ему приговаривают: Умри!.
Примечание turkmen.news: О том, что в местах лишения свободы Туркменистана сыплют соль на свежие порезы, рассказывал в 2014 году и бывший заключенный Станислав Ромащенко в документальном фильме Туркменистан: Жизнь за решеткой.
По словам иранца, из-за страха перед пытками мало кто из заключенных отваживался жаловаться. Когда с проверкой приезжали начальники шестого отдела, братья-близнецы Иса и Муса, они спрашивали у голодных, избитых, больных, харкающих кровью заключенных, как им тут живется. Те отвечали, что прекрасно.
Мы везем вас в ад
Лично Ак Атабай Гурбан в очередном своем видео рассказал о месте, где заключенные страдали больше всего.
Самое страшное место — это седьмой блок в тюрьме Овадан-Депе, — заявил он. — Мы между собой называли этот блок адом. Конвоиры сами говорили нам: Мы везем вас в ад. Место истязания. Два дня нас держали абсолютно голыми, потом выдали что-то вроде одеяния, но тепла от него не было.
По словам иранца, в седьмом блоке содержалось множество бывших чиновников, которые занимали высокие посты при первом президенте Сапармурате Ниязове.
Там был старик по имени Аман-ага, лет семидесяти, — рассказывает бывший заключенный. — Он говорил, что столько лет прожил, но ни разу не встретил министра, прокурора, хякима, который при Ниязове вышел бы на пенсию и коротал бы старость с внуками. Все кончали в местах не столь отдаленных. Любой, кто оказывался в должности, потом обязательно должен был сесть в тюрьму.
15 марта было объявлено, что президентом Туркменистана избран сын прежнего главы государства Сердар Бердымухамедов. Овадан-Депе и в целом туркменская тюремная система, созданная при Ниязове, благополучно пережила 15 лет правления Гурбангулы Бердымухамедова. Можно ли ожидать, что для нового лидера, который хоть и недолго, но учился в Европе, вышеописанное наследие окажется слишком мрачным? Попытается ли он хоть как-то изменить ситуацию? Покажет время. Наверняка многочисленные заключенные, для которых пытки, голод и нарушения всех возможных прав человека до сих пор остаются повседневной реальностью, возлагают на нового президента большие надежды.
Свидетели Ада. Иранцы заявили о геноциде в туркменских тюрьмах
Свидетели ада. Коррупция в тюрьмах Туркменистана, пытки жарой и холодом
Свидетель ада. Пытки и унижение в тюрьмах Туркменистана
Свидетель ада. Иранец 17 лет провел в туркменских тюрьмах и рассказал о своем опыте
.related-post{}
.related-post .post-list{
text-align:left;
}
.related-post .post-list .item{
margin:10px;
padding:0px;
}
.related-post .headline{
font-size:18px !important;
color:#999999 !important;
}
.related-post .post-list .item .post_title{
font-size:16px;
color:#3f3f3f;
margin:10px 0px;
padding:0px;
display: block;
text-decoration: none;
}
.related-post .post-list .item .post_thumb{
max-height:220px;
margin:10px 0px;
padding:0px;
display: block;
}
.related-post .post-list .item .post_excerpt{
font-size:13px;
color:#3f3f3f;
margin:10px 0px;
padding:0px;
display: block;
text-decoration: none;
}
@media only screen and (min-width: 1024px ){
.related-post .post-list .item{
width: 24%;
}
}
@media only screen and ( min-width: 768px ) and ( max-width: 1023px ) {
.related-post .post-list .item{
width: 40%;
}
}
@media only screen and ( min-width: 0px ) and ( max-width: 767px ){
.related-post .post-list .item{
width: 90%;
}
}
The post Суициды на вышках. Новые воспоминания иранских заключенных о туркменских тюрьмах appeared first on Turkmen News.