Встречу президентов стран Центральной Азии, прошедшую на этой неделе на северном берегу озера Иссык-Куль в Кыргызстане, заранее называли исторической вехой на пути к региональной интеграции. Однако на деле это мероприятие оказалось несколько менее успешным. Как заявили в своих речах большинство президентов, мир за пределами Центральной Азии полон угроз и надвигающихся катастрофических событий. Но когда пяти руководителям пришло время подписать документ, который должен был стать главным результатом этой встречи, — Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве в целях развития Центральной Азии в XXI веке, — двое уклонились. Правительство Кыргызстана, которое организовывало совещание, заявило, что Таджикистан и Туркменистан смогут присоединиться к договору после того, как завершат некие внутригосударственные процедуры. Это утверждение кажется неубедительным: обе страны имеют глубоко авторитарные режимы, в которых значение обычно имеет только мнение президента. Однако высокопоставленный источник в дипломатических кругах региона сказал Eurasianet.org, что такой поворот событий, каким бы неприятным он ни был, не означает полного краха надежд на более глубокое регионально единство. Я бы назвал это заминкой, но не трагедией, — заявил этот чиновник. Тот же источник предполагает, что Таджикистан и Туркменистан подпишут договор в ближайшие недели. Изначально идея Договора о дружбе родилась у бывшего президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. Он впервые предложил эту концепцию на второй консультативной встрече глав государств Центральной Азии, состоявшейся в ноябре 2019 года в столице Узбекистана Ташкенте. 20 июля в Чолпон-Ате состоялась четвертая на данный момент консультативная встреча. В период нестабильности, вызванной пандемией COVID-19, эта инициатива отошла на второй план, но в 2021 году ее вновь вернул к жизни преемник Назарбаева Касым-Жомарт Токаев. В Чолпон-Ате было видно, с каким энтузиазмом Токаев относится к этой концепции. Он говорил о том, что может дать региону интеграция, более подробно и более оптимистично, чем все остальные участники совещания. Экономическое сотрудничество в Центральной Азии вполне может стать если не главным, то по меньшей мере одним из ключевых источников роста народного хозяйства наших стран, — сказал он. — Важно установить тесное сотрудничество, чтобы устранить структурные и инфраструктурные ограничения. Все руководители региона то и дело призывают к взаимосвязанности. Но если в исторически недавнем прошлом самые прочные связи существовали с Китаем на Востоке, с Россией на севере и даже — хоть и в меньшей степени — с Европой на западе, теперь наблюдается все больший интерес к югу. Токаев упомянул строительство железной дороги Мазари-Шариф—Кабул—Пешавар от южной границы Узбекистана через Афганистан в Пакистан в качестве одного из примеров открывающихся возможностей. Альтернативную возможность дает открытая в 2014 году железная дорога, идущая из Казахстана в Иран через Туркменистан, сказал он. За эту идею активно ратует и Узбекистан, предложивший в начале этого месяца Генеральной ассамблее ООН резолюцию об укреплении взаимосвязанности между Центральной и Южной Азией. Эта резолюция была принята без голосования. Однако коллеги Токаева вовсе не разделяли того оптимизма, который он проявлял. Когда очередь выступать дошла до президента Таджикистана Эмомали Рахмона, он посвятил первые несколько минут своей вступительной речи выражению озабоченности относительно экстремизма, терроризма, незаконного оборота наркотиков и оружия, и киберпреступности. В завершение своего перечня устрашающих факторов он упомянул некие неназванные внешние силы, на которые президенты государств Центральной Азии так полюбили возлагать ответственность за народное недовольство в своих странах. Недавние события в наших странах — свидетельство того, что различные силы продолжают планировать разжигание нестабильности в нашем регионе, — сказал он, по-видимому имея в виду беспорядки, произошедшие в январе в Казахстане, в мае и июне в Горно-Бадахшанской автономной области его собственной страны и в начале этого месяца в Узбекистане. Таким же параноическим изоляционистским настроем была пропитана и значительная часть выступления президента Туркменистана. Сердара Бердымухамедова тревожит насаждение извне идей и установок, идущих вразрез с историческими традициями народов Центральной Азии. Как Рахмон, так и Бердымухамедов упоминали об Афганистане, с которым у их стран протяженные и трудноохраняемые границы. Однако если в речи первого содержались нападки на Талибан, второй выступил в более примирительном ключе. Нам как государствам-соседям Афганистана … нужно продолжать наращивать усилия, направленные на стабилизацию ситуации в этой стране, создание условий для достижения общенационального согласия путём мирного диалога, — сказал Бердымухамедов. Президент Кыргызстана Садыр Жапаров, выступавший последним из пяти, повторил предыдущие заявления об угрозе со стороны деструктивных сил, в том числе внешних, привлекающих на свою сторону религиозных фанатиков и криминалитет. Затем он одобрительно отозвался о мерах, принятых руководителями соседних государств для усмирения волнений в их странах. Вероятно, можно понять, почему он не напомнил им при этом, что сам он в октябре 2020 года был освобожден из тюрьмы и пришел к власти в результате именно такого народного восстания, какое видят в страшных снах его коллеги. Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев выразил обеспокоенность в связи с угрозами другого рода. Турбулентность в мировой экономике, сказал он, подстегивает инфляцию и ставит под угрозу продовольственную и энергетическую безопасность Центральной Азии. Неудивительно, что Мирзиёев видит некоторую часть решения этих проблем внутри самого региона: с тех пор как он пришел к власти в 2016 году, он приложил значительные дипломатические усилия к восстановлению связей, разрушенных его предшественником-изоляционистом. В этих условиях еще больше возрастает востребованность координации и повышения эффективности многостороннего сотрудничества в рамках формата Консультативных встреч, — сказал Мирзиёев. Такого рода усиленная координация должна была стать самым важным результатом принятия договора, работа над которым сейчас застопорилась. Ничто в этом документе не говорит о создании постоянного образования, которое работало бы параллельно существующим организациям (в том числе Евразийскому экономическому союзу — возглавляемому Россией торговому альянсу, в который входят Казахстан и Кыргызстан, — или включающей в себя все страны Центральной Азии кроме Туркменистана Шанхайской организации сотрудничества, в которой главенствуют Пекин и Москва) или конкурировало с ними. Более точной была бы аналогия с Вишеградской группой объединением стран Центральной Европы, созданном в начале 1990-х годов, которое предназначалось для гармонизации экономических систем стран-членов группы в преддверии их вступления в Евросоюз. Однако если Таджикистан и Туркменистан так и не удастся привлечь к участию, даже сравнительно скромный проект такого нежесткого центральноазиатского союза может не оправдать ожиданий.