Подозрения Запада по поводу Китая подпитывают заманчивую, но имеющую ряд слабых мест идею: благодаря выстроенным КНР деловым и торговым связям Пекин находится в шаге от установления нового мирового порядка на территории всей Евразии, а затем и за ее пределами. В качестве основного довода сторонники этой идеи приводят Центральную Азию. Однако при тщательном рассмотрении эта версия рассыпается. Новая книга, основанная на материалах масштабных полевых исследований, ставит под сомнение эти банальные предположения, детальным образом анализируя роль Китая в странах Центральной Азии богатых ресурсами бывших советских республиках, расположенных по ту сторону границы от западных владений Пекина. Однако Раффаэлло Пантуччи и Александрос Петерсен не ставили перед собой задачу опровергнуть какие-либо представления. Они приступили к полевым исследованиям, которые дают возможность проследить процесс преобразования Центральной Азии в результате экономической экспансии Китая, еще до того, как верховный лидер Си Цзиньпин впервые изложил свою инициативу Пояс и путь во время визита в столицу Казахстана в 2013 году. Изучая политические, экономические и культурные связи, Пантуччи и Петерсен пришли к выводу, что Китай приобрел свое влияние в регионе во многом случайно: Пекин, утверждают они в книге Синостан: случайно созданная империя Китая, оказался в роли самого важного на данный момент партнера Центральной Азии не преднамеренно, а в силу сложившихся обстоятельств. Например, в одной из глав рассматривается роль созданных в регионе китайских Институтов Конфуция, которые вызывают недоверие на Западе, где их зачастую обвиняют в организации подпольной деятельности. Авторы считают, что эти культурные центры не проводят какую-либо согласованную политику и не придерживаются единых стандартов качества. Китайские чиновники и ученые, как выяснилось, рассматривают их скорее как благотворительные организации, нежели инструмент расширения власти. В книге упоминается один преподаватель из Бишкека, который придерживался убеждения, что Китай создает большие возможности для региона и что жители Центральной Азии должны проявлять больше благодарности за то, что они получают от Китая. С этими выводами следует ознакомиться тем, кто следит за Центральной Азией из Москвы или с Запада, где давно довлеют шаблонные представления о Большой игре, в которой Центральная Азия выступает в качестве воображаемой игровой площадки империй. По сути Синостан отделяет влияние Китая на Центральную Азию от его мотивов или планов. Пекин стремится не завоевать регион, а развивать его для получения Китаем выгоды. А к тому, что Центральная Азия оказалась открытой настежь для китайского господства, привел вакуум власти, усугубившийся уходом США из Афганистана и возникшим в России кризисом. Си сделал это До 2013 года у Пекина не было скоординированного плана действий в отношении Центральной Азии. В то время он рассматривал отношения с Центральной Азией как вопрос, который власти граничащей с регионом провинции Синьцзян должны решать самостоятельно. Но все изменилось, когда президент Си реорганизовал систему управления Синьцзяном в ответ на растущие волнения, а не из-за напряженности в отношениях с Америкой, российского реваншизма или других геополитических факторов. Хотя в первые постсоветские годы Китай рассматривал Центральную Азию как источник ресурсов, возникшая впоследствии заинтересованность Пекина, как утверждают Пантуччи и Петерсен, стала результатом попыток развивать Синьцзян, [в результате которых выяснилось, что] для этого необходимо стимулировать более активное развитие соседствующего с Синьцзяном региона. Даже если желание контролировать Синьцзян и налаживать новые экономические связи объясняет, почему Китай обратил свой взор на Центральную Азию, Пекин пока не превратил свое экономическое влияние в политическую гегемонию. Это потому, что он слишком осторожен, объясняет Синостан. Пример Центральной Азии отчетливо это иллюстрирует: регион широко раскрыл свои объятия для Китая, жаждет инвестиций, но Пекин не спешит заполнить пустоту. Пекин не намерен вытеснять Россию. Россия это не препятствие, а региональная держава, которой следует управлять. Москва нуждается в Пекине больше, чем Пекин в Москве. Это утверждение стало еще более актуальным после того, как Россия вторглась в Украину, тем самым разорвав связи с Западом. Что касается таких региональных объединениях, как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), Пекин придерживается осторожного и постепенного подхода в отличие от зачастую неуклюжих попыток России сохранить колониальное господство. Пекин предпочитает, чтобы ШОС не предпринимала активных действий. Таким образом Китай становится частью формальных региональных структур, предоставляющих площадку для регулярных встреч высокопоставленных лиц, избегая при этом разногласий. Как сказал о ШОС один сотрудник расположенного в Пекине аналитического центра: ничего не делать значит делать все. Или взять хотя бы отсутствие реакции Китая на квази-имперский российский Евразийский экономический союз торговый блок, состоящий из пяти бывших советских республик. Пекин был уверен, что созданный в 2015 году Москвой союз мало что изменит. Вполне предсказуемо, последовал кратковременный спад в торговле между Китаем и Центральной Азией, а затем Китай вернул себе позиции крупнейшего торгового партнера в регионе и источника прямых иностранных инвестиций. Не следует воспринимать изложенное в книге мнение как успокоительное. Это обстоятельное исследование о все более возрастающем влиянии Пекина в Центральной Азии, не искаженное ради чьих-либо интересов или стройности повествования. Пантуччи признает, что многие выводы принадлежат ему Петерсен трагически погиб в 2014 году в результате террористической атаки, совершенной в Кабуле, где он работал преподавателем Афганского национального университета. В предисловии Пантуччи пишет, что у его друга и коллеги вероятно, было более вашингтонское видение Пекина и, возможно, он был бы менее снисходителен. И тем не менее в книге приводятся убедительные аргументы в пользу того, чтобы рассматривать Китай как держащуюся на расстоянии региональную державу. Центральная Азия может быть поясом в инициативе Пояс и путь, но этот пояс затянут совсем не крепко. Максимилиан Гесс лондонский журналист и эксперт по политическим рискам.