Зелёные глаза — символ зависти
Туркмены живут на Ставрополье с XVI-XVII веков, причём в крае их больше, чем где-либо в России. К сожалению, у сообщества нет связи с Туркменистаном, нет современных учебников для изучения родного языка.
Конечно, для государства важно, чтобы граждане свободно владели общенациональным языком — русским, но это приводит к тому, что туркмены забывают родную речь, — поделилась школьная учительница Генчехан Тагандурдыева из аула Шарахалсун Туркменского района Ставрополья. — Если раньше дети приходили в школу, не зная русского языка, и стеснялись отвечать на уроках из-за речевых ошибок, сейчас всё наоборот. Неудивительно, туркменский не изучают в детских садах, разве что в школах кое-где есть факультативы. Мультики, игры, социальные сети, по сути, не оставляют молодёжи выбора, какой язык учить.
По словам преподавательницы, туркменский язык имеет свои сложности. Например, на русском словосочетание зелёные глаза говорит только о цвете глаз человека, а на туркменском это устойчивое выражение, обозначающее зависть. В русском и туркменском по-разному согласуются слова в предложениях, и поэтому двуязычным детям так сложно грамотно говорить.
Мы приветствовали закон об изучении родных языков в школах, так как рассчитывали, что родители выберут изучение туркменского, — рассказала Генчехан Тагандурдыева. — Но родители выбрали русский. Школьная программа уделяет национальному компоненту всего 10% учебного времени, и без качественных пособий и методичек мы можем немногое. Пытаемся сохранить фольклор: даём детям задания подобрать подходящие по смыслу поговорки и пословицы на туркменском языке, пересказать сказку. Как правило, хорошо справляются с заданиями только выходцы из семей, где на туркменском говорят бабушки и дедушки, остальным тяжело.
Греческий по самоучителю
Греки на Ставрополье живут очень давно. До 1937 года в Ставрополе работала греческая школа в Крестовоздвиженской церкви. Там занимались дети начальных классов, и все предметы преподавали для них на родном языке. Советские власти закрыли школу, а спустя полвека ставрополец Николай Мацукатидис побывал на исторической родине и, вернувшись, открыл языковые курсы. После нескольких занятий увлечённого родным языком просветителя вызвали в партком, и работу пришлось свернуть. Лишь к 1994 году школа снова открыла двери ученикам всех возрастов.
У нас были проблемы с поиском преподавателей: местные греки уже не владели литературным языком, — рассказала преподаватель Ирина Алепова. — Из министерства образования Греции нам прислали самоучители, и мы занимались по ним вечерами, а днём передавали полученные знания на уроках.
Со временем ставропольская школа стала самым крупным греческим проектом в стране. Сейчас в ней занимаются около 250 человек. Они изучают греческий язык, культуру и искусство. Греческое министерство образования по-прежнему снабжает их учебниками и пособиями, организует курсы повышения квалификации преподавателей — бывших выпускников.
На базе греческой школы работает театр, который дважды участвовал в международных конкурсах на Крите. Кроме того, там устраивают праздники и представления для учащихся и тех, кто интересуется культурой и традициями греков.
Вместо школы клуб по интересам
Русско-немецкий дом в Ставрополе существует более 20 лет, а его филиалы работают в Пятигорске, Будённовске, Невинномысске, Новоалександровске и Черкесске. Из-за того, что у организации нет лицензии на преподавание, вместо языковой школы здесь работают клубы. Единственный источник финансирования для них — гранты из Германии.
На базе Русско-немецкого дома работают четыре клуба любителей немецкого языка для разных уровней подготовки, пять клубов, в которых изучают немецкие традиции, и шесть этнокультурных клубов, где занимаются танцами, пением и театральными постановками. На занятия ходят люди всех возрастов: есть отдельные группы для подростков и для пожилых. Чтобы всем было комфортно, в каждой группе собирают не больше 15 человек. Из Германии присылают книги, фильмы, аудиопособия и учебники.
Людям интересней изучать язык после знакомства с традициями своего народа и его культурой, — считает координатор Русско-немецкого дома по языковой работе Лариса Цветкова. — Такой подход привлекает много молодёжи в наши клубы. Взрослые тоже занимаются, но у них более приземлённые мотивы: им нужно выучить язык, чтобы поехать в Германию.
Помогут фонды и институты?
Закон о национальных языках предполагает, что любой школьник может изучать родной язык, но на практике всё упирается в возможности школы. Если там нет ни учебников, ни преподавателей, желания сохранить родную речь недостаточно. С прошлого года существует фонд сохранения языка, а в этом году открылся Институт развития языков РФ. Пока исследователи только собирают информацию и изучают положение дел в регионах, а общественники лоббируют государственную программу поддержки языков.
До принятия закона дети были обязаны изучать родной язык, но поскольку преподавание часто оставляло желать лучшего, а у школьников и так высокая нагрузка, родители просили избавить их от этой муки, — рассказал кандидат филологических наук, заведующий кафедрой кабардино-черкесского и абазинского языков и литератур Карачаево-Черкесского республиканского института повышения квалификации работников образования Беляль Хасароков. — Теперь ситуация обратная: родители хотят, чтобы дети знали родной язык, но выучить его практически негде.
Наибольшие трудности возникают с учебниками. Нынешнее законодательство обязывает разрабатывать полный учебно-методический комплекс для ученика и учителя на весь период обучения, в который также входит электронная версия учебника. Это дорого: одна только экспертиза, которую нужно пройти до того, чтобы учебные материалы попали в школы и книжные магазины, стоит 300 тысяч рублей, а ведь нужно ещё потратиться на редактуру, печать, гонорары. В КЧР изучают четыре языка, кроме русского, и на учебники по ним пришлось потратить три миллиона рублей.
Конечно, обучение родному языку стоит начинать с детского сада, но для этого тоже нужны учителя и учебники, — объяснил Беляль Хасароков. — Есть опасность, что формально мы сохраним язык, но говорить на нём будет некому.
Не хватает билингвалов
Коллега Беляля Хасарокова доктор филологических наук Мадина Хакуашева из КБР ещё более категорична. По её оценкам, кабардино-черкесскому языку осталось жить всего 25-40 лет. В школах Кабардино-Балкарии не осталось билингвальных учителей-предметников, а курсы повышения квалификации для преподавателей родных языков упразднили. За последние годы местные учёные не защитили ни одной диссертации на кабардинском или балкарском языках.
Молодёжь не читает книги на родных языках, не слушает радио, не ходит в национальные театры, — сетует Мадина Хакуашева. — Тиражи газет и журналов на национальных языках падают, книги печатают в 300-500 экземплярах, тираж учебников за десять лет сократился вдвое.