Тот сентябрьский день 1938 года ничем не отличался от таких же ясных, хрустально-прозрачных, тёплых дней акварельной каракалинской осени. Такими же они были века назад, такими же будут после, если бы не одно обстоятельство, которое придало этому дню особое значение, определив ему своё место в истории. В этот день долиной Сумбара, зелеными волнами расплескавшейся по предгорьям Западного Копетдага, шла молодая женщина. За спиной у неё был рюкзак, на боку висела планшетка со стопкой бумаги и карандашами, на голове широкополая соломенная шляпа. Однако в путешествующей женщине трудно было заподозрить туристку, любующуюся неповторимыми пейзажами окрестностей. Она целенаправленно шла к подножию горы Сюнт, внимательно осматривая растения, встречающиеся на пути. Женщина была ботаником, лаборантом Каракалинской опытной станции и целью её экспедиции были поиски загадочной травы сельмелек, о которой ей рассказывали местные чабаны. В конце концов, она увидела то, что искала красивый декоративный куст со стелющимися как у лопуха метровыми листьями. Внимательно осмотрев находку, женщина замерла от неожиданности, удивления и восхищения. Затем она осторожно выкопала куст с длинным корневищем, аккуратно уложила его в мешок и двинулась в обратный путь. Звали ботаника - Ольга Мизгирёва. Если вам доведётся побывать в Туркменском государственном музее изобразительных искусств, то в числе прочих работ замечательных художников ваше внимание, несомненно, привлекут несколько живописных полотен с говорящими названиями Зной, Туркменские девочки, Творчество ковроделия, Четыре жены. Это поэзия красок. Или краски поэзии. От картин исходит то неуловимое обаяние, которое сразу проникает в душу. Может быть от того, что рукой художника водило любящее сердце, они наполнены светом и добром. Кажется, что эти картины принадлежат кисти зрелого мастера и трудно поверить, что писала их рука совсем юной девушки, маленькой и тоненькой как веточка. Имя автора Ольга Мизгирёва. Она родилась в Ташкенте, в 1908 году, но всю жизнь провела в Туркменистане, который навсегда стал для неё родным домом. С тех пор, как она впервые прикоснулась к бумаге и вывела на ней первый завиток, она не расставалась с карандашами, кистью и красками. Страсть к рисованию привела её, двенадцатилетнюю девочку, в Ударную школу искусств Востока в Ашхабаде. Оля сразу же стала одной из самых талантливых воспитанников школы. Именно здесь раскрылась её творческая одарённость. Позже про неё скажут: она стояла у истоков туркменской живописи. Темы для творчества Ольга Мизгирёва черпала из той жизни, которая её окружала и была близка ей. Юная художница изучала богатое орнаментальное искусство туркменского народа узоры халатов, вышивок, ковров. И в её работах, выполненных в броской манере ориенталистов, было что-то от вязи текинских ковров. Она прислушивалась к туркменским легендам и отобразила их в своих графических работах Легенда о ручье, Легенда о Нохурском чинаре. Лучшая из них Легенда о кукушке. Это трогательный, очень лиричный рассказ о маленьком пастушке, который не досчитался в стаде двух лошадей и был превращён Богом из жалости к его искреннему горю в кукушку. Ребенок не мог забыть свою беду и с тех пор всё время твердит своё Ики ат ёк, Ики ат ёк - нет двух лошадей. Из Ольги Мизгиревой, чьи работы вошли в золотой фонд туркменской живописи, без сомнения мог получиться большой и яркий художник, но... Судьба человеческая непредсказуема и однажды она, неожиданно для всех, отложила в сторону холсты и кисти, карандаши и краски, чтобы уже к ним не возвращаться. Талантливая художница, огненной кометой пролетевшая по небосклону искусства, вдруг исчезла с его горизонта. Больше её произведения не появлялись на выставках. Что же случилось? В 1934 году Ольгу Мизгирёву, по заданию Туркменгосиздата, где она работала художником, послали на Туркменскую опытную станцию Всесоюзного института растениеводства в Каракала с целью сделать зарисовки растений для наглядных учебных пособий. Работа на станции настолько заинтересовала её, что, вернувшись в Ашхабад Мизгирёва написала заявление об уходе и вернулась в Каракала, чтобы прожить здесь всю оставшуюся жизнь. Вернулась она не только на станцию, к людям, которые поразили её своей увлеченностью нужной и интересной работой, она возвратилась к истокам своего детства, которое прошло в этих, потрясающих неземной красотой местах. Здесь она ребёнком впервые услышала стук ковровых станков, увидела ритмичные взмахи рук коврощиц, чьи узоры войдут потом в её полотна, и запомнила их песню в такт работе Гаррыгала мыхман болсун... (Когда приедешь в Каракала, горы примут тебя в свои объятья...) Здесь она познакомилась с народными легендами о ручье, о чинаре, о несчастном пастушке. Впоследствии, когда Ольгу Фоминичну спрашивали, почему всё-таки она оставила художественное творчество, Мизгирёва отвечала, что прикоснувшись к окружающему миру, осознав всё его величие и бесконечность, она уже не хотела просто копировать природу, она хотела служить ей. Потому и начала жизнь с начала, ни на минуту не пожалев о своём решении. Природа стала для неё творческой мастерской. Говорят, что была ещё очень личная и печальная причина для сознательного затворничества, но это всего лишь домыслы. Оставшись в Каракала, Мизгирёва первое время работал лаборанткой. При этом она отлично понимала, что служение природе требует не только влюблённости и усердия, но и глубоких знаний. В 1940 году она поступила на заочное отделение Плодоовощного института им.Мичурина в Москве, а когда во время войны отделение закрыли, перешла в Туркменский сельскохозяйственный институт в Ашхабаде. Ко времени окончания вуза Ольга Фоминична уже работала директором опытной станции.... О том, что куст, найденный ею в тот осенний день у подножия горы Сюнт представляет собой тот самый таинственный сельмелек, к которому каракалинцы относятся с большим почтением, говоря дайте плоды сельмелека тому, кому желаешь добра, Мизгирёва уже догадалась. Но её гипотеза требовала научного подтверждения. Ольга Фоминична послала растение во Всесоюзный институт растениеводства в Ленинграде с обоснованием своего предположения. Питерские ученые догадке никому не известной лаборантки из Каракала не поверили (быть этого не может!) и не сразу установили родовую принадлежность растения, поскольку оно до сих пор не было известно во флоре СССР и сопредельных с ним стран. Прошло немало времени, пока они выясняли, что именно попало им в руки, а когда выснили, то ахнули: растение оказалось... мандрагорой, как и полагала Мизгирёва. Дикорастущая мандрагора была известна с давних времён, например, в Ассирии в 9 веке до н.э. о мандрагоре написал восторженную одноимённую пьесу знаменитый итальянский писатель, историк, политический деятель эпохи Возрождения Никколо Макиавелли. Мандрагора, как это ни парадоксально, - родственница помидоров. Плоды её и внешне напоминают помидоры, а по вкусу нечто среднее между томатом и дыней. Поверий вокруг мандрагоры существует столько, что ей мог бы позавидовать знаменитый жень-шень. Средневековые медики приписывали мандрагоре поистине чудодейственную силу. Её плоды попали в разряд универсальных лечебных средств, став панацеей чуть ли не от всех болезней. У многих народов корни мандрагоры считались незаменимыми для приготовления любовных снадобий и лекарств. В древних медицинских книгах описан целый ритуал выкапывания корня мандрагоры, настолько он считался священным. Благодаря содержащимся в растении галлюциногенам, обладающим спазмолитическими и болеутоляющими свойствами, мандрагора отчасти используется в современной медицине. Загадка была ещё в том, каким образом мандрагора оказалась в Сумбарской долине? Виды мандрагоры распространены в районах от Испании до Средиземного моря, в Гималаях, в Тибете, но находка её в Туркменистане явилась для светил ботанической науки полной неожиданностью. Объяснения этому феномену до сих пор не найдено. Как бы там ни было, новому виду растения присвоили имя его первооткрывателя. Во всех ботанических словарях, справочниках и атласах растений туркменская мандрагора называется не иначе, как Мandragora turcomanico O.Mizigir. Так, простая лаборантка Ольга Мизгирёва в самом начале своего научно-исследовательского пути вошла в историю. В просторечии её называли крёстная мать туркменской мандрагоры. Со временем мандрагора туркоманико О.Мизигир была занесена в Красную книгу. Приступив к серьёзному изучению растения Ольга Фоминична собрала обширный материал и защитила кандидатскую диссертацию на тему Мандрагора туркменская, её биология и возможности введения в культуру, получив звание кандидата биологических наук. Открытие туркменской мандрагоры, несомненно, стало научной сенсацией, но спустя много лет рассказывать об этом Ольга Фоминична не очень любила. Для этого у неё были свои причины. Эксперименты по скрещиванию мандрагоры с некоторыми овощами тогда не удались. Слишком жизнестойкой оказалась мандрагора туркоманико, ни с кем не хотела делиться своей независимостью. Но я и многим другим занималась, - говорила директор станции. Вся научная деятельность Мизгирёвой была направлена на мобилизацию и сохранение генофонда плодовых культур Туркменистана, на развитие субтропических культур страны, на охрану окружающей природы. Благодаря усилиям Ольги Фоминичны Мизгирёвой и других ученых в 1979 году был организован Сюнт-Хасардагский заповедник. Наряду с научными исследованиями Мизгирёва вела селекционную работу. Коллектив станции собрал и приумножил коллекции ранних яблонь, абрикосов, груш, персиков, вишни, черешни, слив, инжира, грецкого ореха, миндаля, хурмы, маслин. Выведенные на опытной станции гранаты лучшие в Туркменистане. Сколько великолепных саженцев ушло отсюда во все уголки Туркменистана и за его пределы. Каракалинская фисташка, например, уже много лет успешно выращивается в Калифорнии. За лучшие экспонаты плодовых культур коллектив Каракалинской опытной станции был награждён пятью золотыми и двумя серебряными медалями Главного комитета ВДНХ СССР. Иногда Мизгирёву в шутку называли Семирамидой, как бы проводя параллель с ассирийской царицей, во времена царствования которой в Вавилоне были созданы висячие сады, считающиеся одним из семи чудес света. Однако, если сады Семирамиды были созданы за счёт изнурительного труда рабов, то каракалинские сады появились благодаря кропотливому труду директора станции и её товарищей, в том числе и многолетнего верного помощника и мужа Ольги Фоминичны - Николая Михайловича Минакова. Ей вообще везло на сотрудников коллектив станции практически всегда состоял из людей, преданных своему делу. А, может быть, это им повезло жить и работать под руководством этой маленькой, хрупкой женщины, вобравшей в себя силу и жизнестойкость, выращиваемых ею деревьев. Заезжим журналистам Мизгирёва рассказывать о себе не любила, опять начнут спрашивать, почему я оставила живопись, зато о станции и о своих коллегах могла говорить много и с удовольствием. С гордостью водила она гостей по богатейшему дендропарку. Чего здесь только не было: итальянские сосны, канадские можжевельники, мексиканские юкки, крымские кипарисы, финиковые пальмы, американский орех, испанский дрок и многометровая арча, крохотную веточку которой Ольга Фоминична когда-то сама принесла с гор в носовом платочке. Селекционеру одной жизни мало,- говорила Ольга Фоминична,- ведь возможности природы безграничны и хочется столько всего успеть сделать. И всё же то, что ей удалось совершить в науке, может заполнить не одну жизнь. До восьмидесяти лет Мизгирёва руководила Каракалинской опытной станцией. На девятом десятке передала руководство в молодые руки и взялась за обобщение сделанного за более чем полвека работы на земле. В научных журналах были опубликованы около пятидесяти научных статей Ольги Фоминичны Мизгирёвой. Многолетний подвижнический труд ученого-селекционера был отмечен двумя орденами Трудового Красного Знамени, двумя орденами Знак Почёта, ей присвоено звание заслуженный агроном Туркменистана. До конца жизни Ольга Фоминична Мизгирёва не рассталась с красками, перенеся их сначала на холсты, а затем наполнив светом сады, которые до сих пор цветут в предгорьях Копетдага. Она живёт в этих деревьях, в местных речках, в ветерке, пролетающим над садами. Художник не только по призванию, но и по сути, она не зарыла свой талант в землю. Она посвятила его земле, которой была предана беззаветно.